Есть ощущение, что я еще не полностью приползла - уж очень стремительным домкратом я перемещалась последние три дня.
В субботу устроила своим студиозусам контрольную. Большинство написало, один особо выдающийся покрутил в руках листочек с заданием, грустно написал свою фамилию, отдал обратно и уселся читать викиликс, пока его опять не перекрыли.
Прям с контрольной, с работами под мышкой, поехала на вокзал и взяла один из последних билетов на ростовский автобус - как потом оказалось, очень удачный - он не заезжал в Сергиев Посад, а ехал с приличной скоростью по объездной дороге, и я успела на игру.
Игра была по Майринку, которого я для себя открыла, в общем, незадолго до игры - сначала пыталась читать "Ангел западного окна" и как-то не пошло, потом взялась за "Вальпургиеву ночь" и как будто провалилась - бывает такой эффект проваливания в мир. Страшный, многослойный, живущий по своим законам. Что-то в этом есть от сказок Гофмана, а что-то внезапно напоминает Пелевина, хотя у Пелевина, конечно, сатира и постмодернизьм. В общем, еще один нечитанный автор на "когда будет время читать".
Играла художника, который не очень разбирался в мистических тонкостях, но чувствовал витающие в воздухе идеи. Он привел свою подругу, актрису, для посвящения в общество, о чем впоследствии много раз пожалел . Но кто же знал, что посвящение будет таким? Не повязка на глазах, а дом, заваленный обломками после взрыва, не "голос толпы", а собственные сомнения. Пока старшие товарищи искали разгадку в алхимических книгах, он рисовал. При одной свече было трудно рисовать, но после полной темноты и одна свечка кажется яркой. Из темноты выглядывали лица, зеркала, старинные чаши и кубки. Художник не решился рисовать портреты - подумал, что если нарисует плохо, будет стыдно, а если слишком хорошо - может случиться непредсказуемое. Поэтому просто зарисовывал очертания вещей, грифона с подсвечника, и сам огонек свечи, когда стало видно только его. После второго обвала, в момент, когда перебрали уже все возможные варианты, попытался нарисовать открытую дверь и дорогу за ней, но получились непонятные каракули. Последние, что он смог сделать - изобразить очертания короны и отдать актрисе. Она слышала голос императрицы, которая звала ее куда-то в район завалов, и когда художник спросил - а почему это именно императрица, актриса ответила "ну она же в короне!". Ничего больше он предложить не мог - не станет же двадцатилетний стеснительный англичанин при всех открывать свои чувства. А потом оказалось, что до завершения процесса не доставало последней ступеньки - хотя бы символически изобразить алхимический брак.
В моменты, когда вставали в круг и соединяли руки, прямо-таки пробрало незнакомое раньше ощущение, что рядом те, на кого можно положиться. Нет, я неправильно формулирую - мне всегда было на кого положиться, но это были отдельные люди. И их отношение ко мне было именно личным отношением. От коллектива я всегда хотела, чтобы он, коллектив, мне не мешал. А здесь возникло такое чувство единения... наверное, второй раз за все игры - в первый раз что-то подобное было в Константинополе.
Утром вскочила и унеслась в Москву. Я не решилась ехать в Переславль на своей машине - дороги скользкие,а я не выспамшись, обратно пришлось брать такси. Как раз успела перекусить в муме, и подойти к началу мюзикла.
Случайно достались билеты на мюзикл про Зорро. До этого смотрела только Нотр Дам. Зорро впечатлил, из пафосной истории они сделали практически комедию с клоунадой, но песни-пляски-трюки просто замечательны. Танцуют великолепно. Хотя история про цыган, а танцы испанские. Я смотрела, не отрываясь - актеры могли бы не петь и не говорить, танец выражал практически все, как в балете, все эмоции.
Сегодня пришлось встать в шесть и через всю Москву ползти к врачу - чтой-то непонятное у меня было со спиной, решила провериться. Оказалось, никаких болезней, просто мышцу растянула. Радуюсь.
Такие вот разные новости.